Быт войны, проза Веры Пановой и моя любовь к деталям

Завершающийся октябрь ознаменовался вручением Нобелевской премии по литературе, лауреатом которой стала белорусская (а на мой взгляд, про нее уместно сказать постсоветская) писательница Светлана Алексиевич. Премия дается не за конкретное произведение, а за весь авторский корпус текстов и вклад в литературу и культуру. Светлана работает в жанре документалистики. И рассказывает личные истории и впечатления о потрясениях, в частности о Второй Мировой войне.

О Светлане Алексиевич надо вести отдельный разговор. Но так совпало, что как раз, когда я читала статьи, интервью и обсуждения Алексиевич, я дочитывала томик Пановой, где про войну рассказывалось совсем с другой стороны. Ну или я по крайней мере видела это повествование именно таким. Бытовым.
snapseed-06

Так получилось, что я вообще очень люблю описания быта и работы. Книга «Дьявол носит Прада» для меня в первую очередь — производственный роман. У Бальзака я ценю описания обедов, карет, нарядов и кружев. Хотя, тут не только Бальзак хорош. У французских писателей есть особый дар описывать повседневность. И читать их — сплошное удовольствие для меня. Это касается и классиков, и современников типа Эрве Базена или Франсуазы Саган. В русской литературе на меня в свое время произвел впечатление Чернышевский и его книга «Что делать?». Пока другие скучали, читая сны Веры Павловны, я восхищалась тем, как на страницу описано купание в ванне и «прюнелевыми ботиночками от Королева». И даже когда я, будучи подростком, читала серию про Анжелику, я обращала внимание не на любовные похождения, а на историю с шоколадным бизнесом героини.

И да, даже когда я читаю про такие вещи, как война, для меня тоже на первый план выходит «бытопись». Поэтому, наверное, я и запала на книги Пановой. Я просто увидела этот пятитомник в букинистическом магазине, открыла одну из книг, и зачиталась.
snapseed-05

Сейчас я пока прочитала только первый том, романы «Спутники» и «Кружилиха». «Спутники» — посвящен санитарному поезду. Обустройство поезда, военный быт, фронтовая медицина. Отдельно отметила для себя фрагмент, когда во время ремонта поезда, девушки-санитарки вышли в город и направились в парикмахерскую.
тт

ттт

«Кружилиха» — роман про тыловой завод, выпускающий снаряды для фронта. Самый что ни на есть производственный роман. Вместо долгого рассказа про роман, я лучше дам вам почитать кусочек
тти

Отдельно хочу поговорить о том, как прописаны персонажи и их отношение к жизни и друг другу. Панова никогда не ударяется в морализаторство или обличение. Но вот некоторые характеры описаны четко и цепляют своими мелкими нюансами, деталями, словами, чертами, что невольно начинаешь проводить параллели с реальностью. Образы выглядят живыми. Да, не идеальными и часто даже наоборот — у положительных героев оказывается много отрицательных черт. Но именно это и дает ту правдивость, за которую я так люблю художественную прозу. Вот, например, кусочек про семейную жизнь главного героя «Спутников». Такая классическая узнаваемая ситуация: глупая жена, надо учиться, но как и когда тут учиться, если муж чуть что недоволен пылью или неудачным ужином? Впрочем, глупой женой муж тоже недоволен, и общается с теми, кто ему интересен. А жена должна быть счастлива уже самим фактом, что он с ней, что у нее семья и что иногда он к ней ласков. «Значит, все в порядке» (с)
Отношение к материнской заботе тоже показательно. Что тут такого — одеть, помыть и покормить? Вот отец — тот новую жизнь созидает, дело важное.
(и это я молчу про финансовую сторону вопроса).

Как-то он поехал проведать отца и встретил Дусю. Она у колодца вертела ручку блока. Ее лицо все порозовело, когда она увидела Данилова. Он поздоровался и спросил, как она живет. Ей шел уже двадцать пятый год, как и Данилову. Красотой она не отличалась, но была свежа и здорова. А главное — в ее небольших голубых глазах, устремленных в лицо Данилова, была такая робкая радость, что он почувствовал себя тронутым. «Пожалуй, это будет настоящая жена», — подумал он.

Вечером он зашел к мельнику в дом, а через неделю опять приехал в деревню. Забрал Дусю с ее сундуком, в котором давно слежались по складкам приготовленные в приданое сорочки и платья, и отвез в волость, прямо в загс. Из загса она поехала к нему на квартиру и сразу стала хозяйничать готовить обед, мыть окна и перетряхивать во дворе свои платья, пропахшие нафталином. А он пошел в волисполком, где у него было срочное дело.

Так они и жили: он работал, заседал, ездил, а она хозяйничала. В его отношении к ней не было ничего похожего на то, что он чувствовал к Фаине. Ни разу не замерло сердце, ни разу не потянуло его к Дусе так могуче, так сладко, как тянуло к той. Ни разу не поспешил он домой, чтобы скорее увидеть Дусю. Когда к нему приходили приятели, он был хозяином за столом, угощал и занимал гостей, а Дуся подавала кушанья. Он любил, чтобы в доме было чисто, чтобы все блестело, чтобы к его приходу, когда бы он ни пришел, был горячий обед. Дуся старалась угодить ему и рассчитать его небольшой заработок так, чтобы хватило на все: на обильную еду, хорошую одежду, угощенье для приятелей…

Иногда он испытывал некоторые угрызения совести при виде того, как много она работает. Сердясь на нее за то, что она причиняет ему эти угрызения, он говорил:

— Что ты надрываешься над бельем, как поденщица. Отдай в прачечную.

— Они там все белье перепортят, — отвечала она, а сама думала: «Да, в прачечную. Туда за этакую стирку рублей шестьдесят надо отдать, а потом не хватит до получки, где я возьму?»

Первое время он иногда говорил:

— Учиться тебе надо. Ничего не знаешь. Обязательно надо учиться.

А сам думал: «Когда ей учиться-то. Вечно топчется по хозяйству». То же думала и она.

И в то же время его сердило, если кушанье пригорит или перепреет, или пыль завелась за шкафом, или на чистой рубахе, которую она ему подала, не хватает пуговицы. И вся ее жизнь ушла на то, чтобы надзирать — не завелась бы пыль, не оторвалась бы пуговица. И за собой надо было следить, он этого требовал. Он бы не потерпел, чтобы она вышла на улицу плохо одетой, небрежно причесанной.

Он перестал говорить о ее учебе, решив, что у нее уж такой характер, — она любит хозяйство и больше ничего.

Он считал, что она должна быть очень счастливой. Он считал, что если женщина получила того мужа, которого ей хотелось получить, то она не может не быть счастливой. Он заметил, что его редкая ласка радует ее, и это еще больше укрепляло его в уверенности, что она очень счастлива.

В большие праздники — годовщину Октябрьской революции и Первого мая в учреждениях устраивались вечера для сотрудников. Данилов брал с собой Дусю на эти вечера. Она наряжалась, завивалась у парикмахера, душилась одеколоном. Он приводил ее, сажал на удобное место и шел к другим людям, с которыми ему было интересно разговаривать. Ни разу он не задал себе вопроса: не скучно ли ей на этих вечерах. Все приводят жен, и он свою привел. И одета она не хуже других. И с нею все здороваются, как с женой руководителя учреждения. Значит, все в порядке.

А вот с сыном — совсем другое дело. Сын — это он сам, Данилов. Его плоть, его душа, его мужская, горючая и несгораемая, действенная сила. Он и имя ему дал свое: Иван. Молодец жена, что родила сына.

Родить-то родила, а принадлежит сын ему, Данилову. Весь принадлежит, вплоть до смешных мохнатых рыжих ресничек, которые сын опалил у печки. Материнская забота какая? Вымыть да накормить. А он, отец, созидает жизнь, в которой сыну хорошо и просторно будет жить.

В общем, хочется думать, что я вас заинтересовала автором. Потому что Панова, как мне кажется, незаслуженно отошла на дальний план, заслоненная более современными авторами. Возможно, из-за того, что люди не любят читать литературу советского периода. Но хорошая литература — она не несет на себе ярлыков. Она просто есть.
snapseed-08

Ну и как часто бывает, пост о книгах я проиллюстрировала своими собственными фото во время чтения. А теперь скажу вам пару слов о том, что на мне надето. Очень уютный и теплый комплект для дома получился. Леггинсы плотные, фактурные хлопковые гольфы Stradivarius и свитер Shein (отсюда)

snapseed-09

0