Мои впечатления о книге Скотта Берга Гений. История человека, открывшего миру Хемингуэя и Фитцджеральда

-У вас такой литературный вкус.

Вы могли бы подарить

миру выдающийся роман.

Почему вы сами ничего не пишете?

-Потому что я редактор.

Я много сотрудничала с журналами и работа редактора в журнале мне понятна и прозрачна. Но работа редактора в издательстве – это совсем другое дело. Особенно, если мы говорим про издательство начала прошлого века. И вот я прочитала книгу, которая для меня стала своеобразным открытием в этой сфере. Я – даже имея филологическое образование – никогда особо не задумывалась, какой путь пришлось пройти всем тем произведениям, тем авторам, которые сейчас считаются классиками. И кто сумел найти и огранить эти алмазы до уровня эталонных бриллиантов. И вот книга «Гений» про Макса Перкинса как раз и рассказывает нам про эту сложную работу по огранке. Книга эта биографичная. Но в то же время основное внимание в ней уделяется именно том, как редактор Макс Перкинс работал с авторами и текстами. Работа Фитцджеральда над «Великим Гэтсби» описана столь подробно, что тянет на отдельный литуратуроведческий труд. При этом автор приводит цитаты из переписки редактора и писателей. И мы можем беспристрастно оценить, каков на самом деле был редакторский вклад в произведение. По ходу прочтения книги я отмечала для себя определенные тезисы и размышления…
Скотта Берга Гений. История человека, открывшего миру Хемингуэя

*Работа редактора и авторов описана и с литературной, и с технической точки зрения. И мне всегда очень интересны такие подробности. Я люблю читать о том, как люди пишут и работают с текстом. Так, например, я узнала, что сам Макс Перкинс предпочитал работать стоя за кафедрой, поджав под себя одну ногу. Такое стояние то на одной, то на другой ноге в своем роде стало для него заменой физкультурным упражнениям, которые он при своей загруженности просто не мог втиснуть в свой график и образ жизни. Интересны и упоминания о том, как писал Томас Вулф – тоже стоя и используя вместо стола удобный холодильник. Но это все «технические» подробности. Гораздо интереснее, конечно, вникать именно в труд над текстом. И то, как редактор сумел найти подход к каждому своему автору, умея в каждом писателе увидеть важное, а в каждом тексте – нужное.

*Вся книга и описываемые в ней люди поражают какой-то историчностью. Начиная от семьи самого Перкинса и его предков по линии матери и отца, заканчивая теми «ниточками», которые пронизывают все литературное общество того времени. И не только литературное. Все это тесно связано и с политическими элитами, и с американским бомондом, и с людьми искусства. Вообще во время прочтения меня не покидало странное ощущение того, что вот Америка такая большая, а весь мир – еще больше. Но определенный круг людей, которые стали значимыми в литературе и истории, так невелик, и они все так плотно пересекались и контактировали друг с другом, что это просто невероятно. Маленькая деталь, которая почему-то сильно впечатлила меня: близкая подруга Макса Перкинса — Элизабет – в свое время училась в школе вместе с Уоллис Уорфилд. Той самой женщиной, ради которой позднее король Великобритании отречется от престола.

*Нельзя не отметить нюансы жизни женщин в то время и в том обществе. Впрочем, я во всех книгах обращаю на это внимание. Макс Перкинс своей жене, которая делала немалые успехи на сцене в качестве актрисы и режиссера постановок, запретил после свадьбы продолжать играть в театре. Потому что приличной замужней женщине не подобает показывать себя на театральных подмостках. Упоминавшейся выше Элизабет Леммон в свое время мать разрешила брать уроки пения лишь только с одним условием – что она никогда не будет выступать публично. При этом все же женщины уже обладали гораздо большими возможностями нежели ранее в викторианскую эпоху.

*Макс Перкинс – человек, который жил литературой. И неудивительно, что у такого мужчины в какой-то момент возникло совершенно «книжное чувство». Элизабет Леммон – была женщиной, которой Макс Перкинс невероятно восторгался. Но в то же время он боялся излишнего сближения с ней, чтобы не разрушался тот романтический идеал, который он выстроил в своем воображении. Все отношения Макса и Элизабет в итоге вылились в долгие годы переписки, и лишь несколько встреч в течение многих лет. Как я для себя это назвала: Дон Кихот создал для себя Дульсинею, которой можно поклоняться, ради которой можно сражаться и к оценке и мнению которой (часто воображаемой) нужно прислушиваться.

*Кстати, еще одно очень важное ощущение от прочтения книги – это то, насколько же огромный пласт американской литературы и культуры в целом прошел мимо меня, думаю, как и мимо любого другого русскоязычного читателя, особенно взращенного на идее «великой русской литературы». Хотя сам Перкинс считал русскую литературу очень значимой. И его любимым произведением была «Война и Мир». Эту книгу он читал своим дочерям. Эту книгу он посылал своим авторам, как образец литературы. Эту книгу он считал источником для вдохновения в редакторской и писательской работе.

*И вот еще то важное, о чем я думала на протяжении всей книги – как же много дружбы было в жизни у этого человека. Для своих авторов он был не просто редактором. Он был им настоящим другом: мудрым и направляющим. И сам в свою очередь получал от них дружеское участие и поддержку. Можно сказать, что для своей супруги он тоже в какой-то мере был не только мужем, но и настоящим другом. И хоть не поддерживал ее увлечение театром, старался раскрыть ее литературные возможности. Все подробности взаимоотношений Макса Перкинса с другими людьми заставили меня очень сильно задуматься о том, какое место в моей жизни занимает дружба, а точнее – почти полное отсутствие дружеских связей.

1